Мак Рейнольдс
Божественная сила
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
«…Свободна воля,
Душа мудра, могуча и прекрасна
Начатки Силы богоравной дремлют в нас
Мы боги, мы творцы, святые мы, герои
— коль захотим».
Мэтью Арнольд
1
Джерри в контрольной будке размахивал руками. Эд Уандер бросил взгляд на большие часы студии. Передача затягивалась.
Он обратился к гостю:
— Давайте немного вернемся назад. Вы употребили парочку терминов, с которыми большинство из нас не слишком знакомы. — Он заглянул в блокнот, где на протяжении передачи делал заметки. — Палин… палин… что-то в этом роде.
— Палингенез, — сказал Рейнхолд Миллер с едва заметной ноткой снисходительности.
— Вот именно. И метемпсихоз. Я правильно произнес?
— Правильно. Метемпсихоз. Переход души из одного тела в другое. Слово пришло из латыни, куда в свою очередь попало из греческого. Я рискую показаться нескромным, но должен заявить, что во всем мире нет большего авторитета по палингенезу и метемпсихозу, чем я.
— Вы дали нам определение метемпсихоза, — сказал Эд Уандер. — Ну а что такое палингенез?
— «Палингенез» означает повторное рождение. Доктрина переселения душ.
— Так чем он отличается от метемпсихоза?
— Боюсь, что недостаток времени лишает меня возможности углубиться в подробности, без которых вопрос прояснить никак нельзя.
— Очень жаль. Ладно, я хотел вас спросить еще кое о чем. Вы говорите, что повторно рождались трижды. Первый раз вы родились как Александр Македонский, победитель империи персов. Вы описали свою смерть от горячки после большой попойки в Вавилоне, после чего ваша… ээ… душа переселилась в новорожденное тело карфагенянина Ганнибала, который впоследствии почти победил Рим, хоть и не окончательно. После того, как Ганнибал совершил самоубийство, приняв яд, вы снова увидели свет в теле маршала Нея, правой руки Наполеона.
— Все верно.
— Меня интересует, где ваша… ээ… душа находилась в промежутках. Если я еще не окончательно забыл древнюю историю, Александр жил примерно за четыре столетия до Рождества Христова. Ганнибал повел своих слонов через Альпы лет эдак на полтораста позже. Не падайте в обморок, ребята, я был лучшим учеником на все старшие классы, когда речь заходила о древней истории. Теперь прикинем… ага, маршал Ней должен был родиться в восемнадцатом веке, раз он сражался вместе с Наполеоном. Между вашим вторым и третьим рождениями приличная дыра!
— В смерти не существует времени, — высокомерно сказал Рейнхолд Миллер.
— Это еще как?
— Промежуток между прежней и новой жизнью неощутим. Когда я был казнен как Мишель Ней, то почувствовал внезапный всплеск света и боли, а затем без всякого перехода ощутил себя кричащим ребенком, только что рожденным на свет.
Эд Уандер задумчиво потрогал кончик носа указательным пальцем, спохватился и отвел руку. Определенно, эту привычку надо истребить, если он намерен когда-нибудь вывести свою передачу на телевидение. Дурацкий жест.
— Еще вопрос, мистер Миллер, — сказал он. — Не кажется ли вам странным совпадением то, что во всех трех ваших предыдущих… ээ… инкарнациях вы были одним из величайших военных гениев мира?
— Возможно, таково предначертание моей души.
— Чем, вы сказали, занимаетесь в настоящее время, мистер Миллер?
— Я бухгалтер.
Эд Уандер заглянул в блокнот.
— Да-да. Вот у меня записано. Помощник счетовода на складе городского управления города Брисби, штат Пенсильвания. Я думал, что в наши дни Процветающего Государства вся бухгалтерская деятельность автоматизирована. Брисби, должно быть, слегка отстал в этом отношении. Но вы не удивлены, что ваша последняя инкарнация — это не Дуглас Мак-Артур, не Эйзенхауэр, или не виконт Монтгомери? Ради, так сказать, сохранения логики событий.
— Не мне вопрошать. Пути вечного духа сокрыты тайной.
— Понимаете ли, мы уже пару раз приглашали принять участие в нашей передаче людей, которые прошли через несколько инкарнаций. И что меня больше всего удивляет в людях, которые… ээ… утверждают, что рождались несколько раз, это то, что они никогда не воплощались в садовника, следившего за расписанием рабочих смен на бахче Тамерлана, но всегда в Тамерлана собственной персоной. Никогда не были трубочистом в Москве 1175 года, а только Екатериной Великой. И как это получается, что вы, ребята, которые рождаетесь повторно, всегда в прошлых жизнях были большими шишками?
Миллер отреагировал на эти слова, как и на все остальное, со спокойным достоинством и подкупающей искренностью, которые, решил Эд, наверняка покажутся придуркам, слушающим передачу, признаками сумасшествия.
— Я должен сослаться на казус Бриди Мэрфи.
— Тише, — дружелюбно сказал Эд. — Тут вы меня поймали. Ребята, вы должны помнить — году в пятьдесят шестом или около того вся страна говорила о леди из Колорадо, которая впадала в гипнотический транс и вспоминала свою предыдущую жизнь, в которой она была простой ирландской девушкой в конце восемнадцатого века.
Звякнул телефон, и Эд поднял трубку.
— Звонит профессор Ди, Крошка Эд, — сказала Долли. — Он хочет задать гостю пару вопросов.
Эд Уандер положил трубку и подал знак Джерри в контрольной будке.
— Ребята, нам только что позвонил профессор Вэрли Ди, — сказал Эд. — Вы наверняка помните профессора, он преподает антропологию в нашем университете. Он несколько раз вел у нас проблемные дискуссии. Профессор — один из величайших скептиков всех времен. Да уж, ребята, его не проведешь, он никому на слово не верит! Профессор Ди хочет задать нашему уважаемому гостю, мистеру Рейнхолду Миллеру, несколько вопросов. Если мистер Миллер не станет возражать, мы просто переключим телефон так, чтобы вы, наши слушатели, слышали обе говорящие стороны. Вы не против, мистер Миллер?
— Я готов отвечать на любые вопросы, заданные любым образом.
— Отлично. Итак, профессор?
Раздался скрипучий голос Вэрли Ди:
— Вы говорите, что были Александром Великим. Если это правда, вы должны хорошо помнить битву при Иссе, одну из самых знаменитых побед Александра.
— Я помню ее так ясно, словно она была вчера.
— Не сомневаюсь, — саркастически отозвался Ди. — Ну так скажите, где был во время битвы Птолемей?
— Кто?
— Птолемей. Птолемей, который впоследствии основал македонскую династию в Египте и был предком Клеопатры.
— А, Птолемей, — Рейнхолд Миллер прокашлялся. — У вас неверное произношение. Он…
— Я изучал древнегреческий в течение восьми лет, — язвительно произнес профессор Ди.
— Он сражался на левом фланге.
— Неверно! — сказал Ди. — Он был одним из гетайров и сражался плечо к плечу с Александром, Черным Клейтом и остальными…
— Чушь, — сердито сказал Миллер. — Вы это вычитали в какой-то дурацкой книжке по истории. Уж я-то знаю, где он сражался. Кому лучше знать? Это я был там, не кто-нибудь.
Джерри в контрольной будке делал круговые движения рукой, показывая Эду Уандеру, что пора закругляться.
Эд собрался отключить профессора, но тот как раз заговорил:
— Ну ладно, я не буду спорить. Пусть его там не было. Хотя некоторые историки, о которых вы столь презрительно отозвались — в их числе, между прочим, сам Птолемей, — присутствовали при этой битве, и их свидетельства — свидетельства очевидцев. Но ответьте мне еще на один вопрос касательно Птолемея. Как его фамилия?
Миллер задумался.
— Ну же, ну, — настаивал профессор. — Он был одним из ближайших друзей Александра.
Эд помимо своего желания пришел Миллеру на помощь.
— Джентльмены, — сказал он. — Наше время истекло. Прошу меня извинить. Быть может, нам удастся собраться вместе еще как-нибудь. Благодарю вас…
— Его фамилия была Сотер, — каркнул профессор Ди. — Как Александру должно быть… — но на этом месте Джерри прервал трансляцию.
